Автор: Ланолина

Несколько мыслей о новом «европейском» направлении в театре Маяковского. ИМХО

Женщины отличаются умом и сообразительностью строгой логичностью. Это у нас в крови. И, как выяснилось в процессе просмотра спектакля «Кант», нам глупо мечтать о Рае. Ведьмы Ведь мы не способны помолчать даже жалкий часок. Вот и я, есссесно из строгой логичности, собравшись поговорить о премьерном спектакле «Кант» (умная комедия, как ее позиционируют), завожу разговор несколько о другом. О процессах, происходящих в театре Маяковского. Я не претендую на истину в последней инстанции. Мы все такие разные. Даже зрители, считающие себя театралами. С разным культурным и жизненным опытом. С разным порогом допустимости. И ищем мы разного. И цепляет нас разное. Так что… ИМХО, господа, ИМХО. Единственно, о чем мы сразу должны договориться, иначе разговор теряет всякий смысл, так это о том, что театр, это не «сходить, приятно провести вечерок, попялиться на «звезд, звездецов и прочих звездулей», а если при этом еще и поржать…»
Так как же мне, по разным скучным личным обстоятельствам, вынужденной некоторое время сидеть на театральном «сухом пайке», видится обновленная Маяковка. (Почти все премьеры я видела.)
Был театр Арцыбашева. (Глубже мы не лезем. Мы — «Иваны, родства не помнящие», чё копаться во временах почти былинных).
И это был глубоко русский театр. (Я не собираюсь давать оценку всем работам мастера. Были удачи. Получались и весьма сомнительные результаты.) Т.е. это был театр чувств. Даже абсолютно не давшийся абсурд — «Шаткое равновесие», постепенно превратился в пугающе реалистичный спектакль о человеке, о взаимоотношениях, о душах, если хотите.
Сейчас же Маяковка становится «европейским театром». Театром формы, театром восхитительной формы, не побоюсь этого слова, в котором как-то и не до души. («Любовь людей», «На чемоданах», «Цена» — отдельная песня, особенно первый спектакль).
Манкая — модная — современная сценография. Один проецируемый дом-трансформер в «Августе…» дорогого стоит. А уж изыски «Врага народа»! И сценография. И рисунки роли. И почему-то холодноватая отстраненность. Будто имеет значение только внешнее. Жест, но не движение души. Слово, но не его внутренняя обоснованность. И вот уже лихо кастрированный осовременный Ибсен сильно смахивает на смесь совковых «производственных» мутотеней с нынешними ток-шоу, в которых никому не веришь. И все эти прЭлести при удручающе плоских персонажах. Картонные человечки. Белое и черное. И никаких оттенков. И где же, черт побери, Ибсен? И почему так цепляет его пьеса и так смертельно скучно на спектакле? И за какие грехи изображают «картонные чувства» прекрасные актеры? И как они пытаются прорваться сквозь заданную режиссером бесчувственную актуальность. И ничерта личного. И твое живое чувство отторгает картонную нежить. И эта «картонная нежить» просто обязана погибнуть, чего у Ибсена нет. Потому что переписчики явно не знают, вот, зуб даю, не знают они, что с таким персонажем дальше делать. И очень современно, очень актуально, очень модно и до озверения не интересно. Только на технические приблуды полюбопытствовать. (И чего этим переборчивым русским не хватает, правда? Уж и так их подманивай, и этим завлекай. Все для них! Смотри — глотай. Души не замути, чувств не потревожь. Кстати, на другом витке мы все это уже проходили. Были «премии» и всякие с ними «на зовы времени откликающиеся». В России надо жить долго. От чего ушел к тому и придешь, но с новым антуражиком.)
К чему я это все говорю.
А к тому, что (для меня) или надо в действие «втянуть», заставить сопереживать и сочувствовать, т.е. «душу поймать», и тогда, между нами говоря, никаких декораций особо не надо. Или же «поймать на интерес», т.е. подцепить на ассоциации, на отсылы, «загадки загадать», чтобы у зрителя глаза горели, мозги «кипели» (Някрошюс, Богомолов). А как вчера мне сказала подруга на Канте, когда я в родовых муках искала глубокий смысл в умной комедии: «Ты не думай, ты просто смотри», дак это же не Виктюк… (кстати, Виктюк уже дешевле) Вот там… кроликом на удава как под гипнозом смотреть, дышать забывая, а ежели еще и смысл…вау, за что балуете…
Вот такие вот своеобразные размышления по поводу и без. О новом европейском направлении в любимой Маяковке.
Поживем. Поглядим.

«Жестокие игры» дипломный спектакль 4 курса Щепкинского училища, курс В.И. Бочкарева ( первая часть)

Конец семидесятых. Уже сформировалось ощущение, что мир статичен. Вечен и неизменен. Уже строят БАМ. Еще не рванул Афганистан. Жизнь — снулое существование. Болото. Застой. Безвременье. Все предопределено. Все прописано: о чем говорить, что читать, что смотреть, что слушать, во что верить, чего ожидать. Выбор не так велик. Вселенная заперта в четырех стенах. Эмиграция — только внутренняя. Квартирники. Посиделки на кухнях.
Старшее поколение играет в свои жестокие игры. Ищет место под солнцем. Делает блестящую карьеру. Держит в ежовых рукавицах. Пьет горькую до изумления. «Горит» на работе. И все это с полным пренебрежением к жизням и судьбам окружающих, своего близкого круга. Это кажется неважным. И легко исправимым. Потому что время стоит на месте. А когда время стоит, исчезает острое понимание — люди смертны и, как говорил известный персонаж, внезапно смертны. И можно заиграться и не успеть.
И остаются «подранки» — молодое поколение. Жертвы «жестоких игр». Новые игроки. Не наученные любить. Нет, с сексом у них все отлично, вероятно еще и от противного. А вот любить… Подпускать к себе, доверять, брать ответственность за другого человека.
Холодно, холодно, холодно… Пусто, пусто, пусто…
Им нечего предложить миру, друг другу и даже себе.
Нельзя написать ничего путного, если твоим карандашом или кистью водит смертельная скука и разочарованность. Отсутствие интереса сквозит из каждой линии. И не получаются портреты как девушки, похожей на ангела, так и девицы, совсем на него не похожей (Евграфова – необыкновенно точные персонажи. Попадание в десяточку.) Снежный мальчик Кай (Дубинин), названный при рождении Юлием, комфортно просиживает (не прожигает) жизнь в кресле, вяло поглядывая на моделей. Они ему глубоко безразличны. Он в своей скорлупке. Ему неинтересно, потому что… страшно. Страшно довериться, прилепиться душой. Ведь всегда остается шанс, что тебя отшвырнут и забудут. И даже письма станут настукивать на пишущей машинке, словно рабочий документ. И какая печальная метаморфоза, если вдуматься. Рожденный быть Юлием – мужчиной рыцарем, защитником и победителем, он трансформировался в Кая. Только не в «крепкого, радостного и привлекательного», а в мальчика из хрестоматийной сказки.
И лишь появление Нели (Дмитриева) – нелепой, неправильной, инфантильной до дури, похожей на смешного щенка, тычущегося лобастой башкой в колени каждого встречного – поперечного, в надежде найти друга, «хозяина», того, кто не побоится взять ответственность (недаром ей в финале подарят такого щена, вырезанного из дерева), лишь появление и исчезновение Нели позволило Каю написать талантливый портрет. Потому что она превратилась для Кая из «безликой биологической массы» в человека.
А ведь Неля — еще один «подранок» — и жертва, и первоклассный создатель-игрок новых жестоких игр. Нельзя совершать поступки назло, вопреки, от великого русского авось или от балды. Потому что за все приходится платить. Пустилась во все тяжкие назло родителям – надзирателям. Захотела душа праздника. Легла под первого, кто приласкал. Залетела. Партнер прогнал. Прогнулась под родительскую волю. Предала. Сделала аборт. И побежала, побежала, побежала прочь из родного дома. Искать того, кто полюбит, пригреет. Того, кто не отшвырнет, поюзав, не рявкнет: ПШЛА ВОН! Как в детском стихотворении: «И вот щенок пустился в путь, Бежал он за прохожими, Но хоть спросил бы кто-нибудь: Ты что такой встревоженный». Там поживет. Здесь к чужой семье прилепится. И ребеночка чужого увезет. И о родителях не вспомнит, и отец, умрет непрощенным и дочь шалопутную не простит. Странный такой человечек – Неля. Неля – врушка. Искренняя, теплая, жестокая, инфантильная, живущая порывом, а не разумом. Неля – сочетание – несочетаемого.
А вот еще один персонаж — Никита (Финаев-Николотов) Нельзя полюбить, если тебя любить не научили. Если тебя самого не любили в твоей семье — успешной, прогрессивной, истово добивающейся наилучшего результата во всех начинаниях. Встречи в семейном кругу раз в неделю. Сестра ухитрилась забыть, а как ее братца зовут.
И хочется доказать всему миру, что ты – не лыком шит. Что ты и в труде, и в обороне спорте, и в койке… Стоит на девушку взглянуть, как она — на все готовая. И кажется, что с каждой победой все выше поднимается статус. И, скорее всего, мечтается, что еще чуть-чуть и вся прогрессивная, озабоченная лишь своими личными успехами семейка, оценит и восхитится. И гонит его уязвленное самолюбие вперед, вперед. От спортивной победе к спортивной победе. От высокой оценки в ВУЗе к высокой оценке. От девушки к девушке. Не останавливаться. Не привязываться. Не брать на себя ответственность, упаси, Господи! Жизнь – процесс. Стоит замедлиться и становится страшно. Потому что – пустота! Потому что никому-то на самом деле не нужен. Только если Неле…
(Останавливаюсь, выкладываю без финала. Боюсь, опять снесу текст нечаянно. В третий раз писать заново…
Обязательно хочу поговорить про удивительную пару Миша-Маша. Чеховский персонаж и апофеоз советского идеального женского образа — женщина — вне женских приоритетов, ответственный «винтик народного хозяйства». )
Да! Из ляпов в спектакле: песня «Желтые тюльпаны» — 1990 год; «Вечная любовь» — фильм «Тегеран-43», вышел в 1980 году, мама никак не могла петь эту песню маленькому Каю в конце 60-х, начале 70-х.
Ради справедливости – мы тоже стали жертвой синдрома «свидетели происходящего врут… как свидетели». Обсуждали, что вся продвинутая молодежь конца 70-х подсела на песню «Белый шиповник» из «Юноны и Авось». А виг-вам, т.е. нам! В конце 70-х мы распевали арии из «Хоакина Мурьеты», а «Юнона» вышла в 1981.
Вторая часть тут — http://lanolina-goro.livejournal.com/416369.html

Текст пьесы тут http://litrus.net/book/read/73549
</lj-cu>

Мемориальный музей-квартира М.и А. Мироновых и А. Менакера

«Однажды папа сказал, что их дом — это целый мир. … Когда-нибудь Аврора познакомится с этими людьми и придёт к ним в гости. И ей покажется, будто она побывала в другой стране».Анне-Катрине Вестли «Аврора...

"Средство Макропулоса" Геликон-опера

Узенький ободок с типичным греческим узором, держащий занавес. Занавес — задник. Зрители «внутри» сценического пространства, свидетели закулисной жизни. Время немилосердно. Ободок обломан и, во избежании обрушения, небрежно подперт гигантской рогатиной. (Да, были люди в...

Я — или Бог — или никто (по трагедии А.С. Пушкина "Моцарт и Сальери")

Не буду врать, что спектакль, который ждали долго и «предвкушательно», убил. Нет. Пережить можно. От разочарований, слава Богу, не умирают. Но качество актеров фатально не совпадает с качеством режиссерской работы. Забавно то, что этот...

"Цена" театр Маяковского (вокруг спектакля)

Финал захлопали. От всей большой души, чистого сердца и театральной глухоты. Обидно, хоть губы кусай. Вихрем вынесло, оскорбленного в лучших намерениях, обманутого в ожиданиях, остро нуждающегося в родных людях, Уолтера (Запорожский). Ушли, оставляя за...