«Машина Мюллер» реж. Кирилл Серебренников, Гоголь-Центр, 29 апреля 2018

Очень эстетский спектакль — с хорошим сочетанием прекрасного, безобразного и безличного. Голые перформеры (чтобы уж сразу же отделаться от этой темы) — как раз безличное: не скульптуры, как можно было ожидать, а механические куклы, домашние аксессуары, потом — агрессивная уличная толпа (и полицейские, подавляющие уличные беспорядки), мертвые тела (у Диденко в «Конармии» это получилось круче). Но главное — невразумительная вереница голых тел в воспоминаниях любого хорошо пожившего человека (на самом деле — что тут хорошего, если зацепиться не за кого). Правда, это не вполне точно: зацепиться можно за одну из фигур — пышногрудую длинноволосую девочку — «племянницу», но ее и играет актриса, а не перформер.

Эстетически все очень выверено, особенно музыка, весь звукоряд, но и картинка хороша почти всегда. Пьеса написана по текстам Хайнера Мюллера, а ее сюжетная основа — «Опасные связи», то есть смесь французского, немецкого и нижегородского, но в целом все удачно, включая перевод. Единственное, от чего меня коробило, точнее, единственная — Сати Спивакова: вроде бы и выглядит хорошо, и делает все, как надо, но ее маркиза очень уж сильно напоминает самоуверенную советскую даму, жену партийного руководителя, генеральшу или профессоршу. Я в детстве, простите, насмотрелась на таких и терпеть их не могу. Самоуверенность вместо харизмы, да еще проблемы с дикцией, а текста у маркизы ох как много.

По счастью, у Константина Богомолова харизмы хватает на двоих, а он еще и подиумную походку освоил. Разница между двумя главными исполнителями особенно бросается в глаза, когда их персонажи меняются гендерами. Гендерных игр здесь вообще много: разобрать, кто из перформеров парень, а кто девушка, можно, лишь приглядевшись к первичным половым признакам; контртенор, который держит музыкальную линию, одет и загримирован так, что его пол становится неважным; молодой персонаж Александра Горчилина также попадает в различные гендерные ситуации. Интересно, что, когда в финале перформеры одеваются, у них вдруг обнаруживаются и пол, и индивидуальность — и от этого почему-то не по себе.

Мне было еще интересно, посмотреть, как Богомолов оказался в одной лодке с Серебренниковым и к чему это привело. Что он здесь актер-исполнитель — понятно, но «богомоловщина» действительно заметна. Я вообще в начале спектакля, увидев КБ в пижаме на больничной койке и услышав рассуждения о смерти, забыла даже, что постановщик не он. Да еще главная музыкальная тема — «Мьюзик» Генри Перселла, которая звучит как-то очень по-немецки. Оно конечно, Мюллер — немец, но мне это напомнило ариозо Ленского на немецком из богомоловского «События» (впечатление очень похоже). Но главное — ирония, необходимая для темы «опасных связей», свойственная именно КБ, а не КС. И тем не менее. Через какое-то время все встало на свои места: в спектакле, несмотря на его эстетическую изощренность, есть некое простодушие и прямая эмоция. Причем самую эмоционально наполненную сцену играет как раз Богомолов — смерть Вальмона и мадам де Турвель в одном — так получается — лице.

Когда наивность проскальзывает в богомоловских постановках, меня это раздражает, а здесь — совсем нет. К рассказанной истории — о горечи старения и страхе смерти, о любви, вине и боли — подключаешься, с этим потом живешь. И в конечном счете прощаешь маркизе де Морней ее дикцию, бархатный брючный костюм и прочие режущие слух и глаз детали. В общем, «Машина Мюллер» — это два часа искусства, причем по большей части — высокого.