«До и после» М.Дурненкова в мастерской Дмитрия Брусникина Школы-студии МХАТ, реж. Дмитрий Брусникин

С год уже спектаклю, но мне, несмотря на сплошь восторженные отзывы (я не привык таким доверять), казалось, что проект в большей степени социальный, во вторую очередь учебный, педагогический, и в последнюю — художественный, творческий. Как же мне теперь досадно, что я так долго тянул и только сейчас дошел! Хотя было логично предположить, что вербатим на основе бесед с ветеранами театра, подопечными благотворительного фонда «Артист» (и «благотворительность» туда же!), да еще не только с актерами, но и с костюмерами, представителями околотворческих профессий — это без вариантов нечто приторно-пафосное, старчески-слюнявое, с придыханиями, с рассказами о том, что «прежде в театре трепет был, трепет! а теперь что, мат и жопы голые…» ну и все в том же духе, чего я не переношу. В лучшем случае рассчитывал на сопливо-жалостливые повествование о том, до чего тяжело живется заслуженным, достойным пенсионерам — вспомнил, как по молодости сам ездил в дом ветеранов сцены, общался с его обитателями, среди прочих, с Раисой Градовой, бабушкой Марии Мироновой, из чего мое тогдашнее руководство планировало сделать материал в духе «известная артистка сгноила бабку с богадельне»; по счастью, ничего такого не вышло. Однако «До и после» переворачивает представление не столько даже о возможностях театра, сколько о подходе к теме.

Ксения Перетрухина выстроила пять выгородок-комнаток внутри общего пространства с длинным столом в центре. Прежде чем пригласить к столу и в комнаты, артисты-студенты хором в сопровождении кларнета соло предупреждают публику, предлагают кому-то сперва угоститься пирогом, потому что «встречи ждут всех, а пирог не всех», и заклинают — «не торопитесь!» Но я не могу не торопиться, мне надо уже торопиться, мне и пирога не надо, лишь бы торопиться. А все равно за один заход невозможно освоить и половину историй, вошедших в композицию Михаила Дурненкова — разыгрываются они параллельно на пяти микро-площадках, причем в одной из «комнаток» все четыре эпизода рассчитаны на тет-а-тет исполнителя с единственным зрителем, но я сперва не сообразил, потом затормозил, и в эту комнатку вообще не попал, при том что метался от одной к другой как угорелый и увидел, в принципе немало.

Среди героев проекта есть и сравнительно известные персоны — актриса Художественного театра Нина Веселовская или Майя Ивашкевич из театра им. Гоголя, поучаствовавшая и в опусах «Гоголь-центра», но большинство, кроме благотворителей, давно всеми позабыты. О чем же толкуют люди искусства на склоне лет? Конечно, о том, как сталкивались в своей жизни с «великими» — Захавой, Штраухом, Орловой… А еще расспрашивают юных гостей про размер члена, советуют полезную для крови приправу к мясу, делятся впечатлениями от концертов Леонтьева и Аллегровой… Но их виртуозно «схваченные» сбивчивые полумаразматические монологи (в некоторых случаях с элементами диалога, а когда кто-то из зрителей проявляет избыточный энтузиазм, то и интерактива) в исполнении театральных студентов приобретают прям-таки космического масштаба звучание. Это поразительно, просто потрясающе — при всей любви, пиетете, ну или по меньшей мере неподдельном интересе молодых к старикам в «До и после» нет и намека на снисходительность к старости, к дряхлости, к бренности. По сути, будучи номинально спектаклем-«посвящением», «преклонением» и т.п., «До и после» — сочинение эпатажное, провокационное, всяко провокативное, не эксплуатирующее сентиментальное отношение к немощи, но бескомпромиссное, беспощадное, и в этом смысле по-настоящему авангардное.

Кроме того, сделанное с пониманием, что любая встреча может оказаться последней — так что формат «бродилки», принцип «иммерсивности», необходимость для зрителя самостоятельно выбирать маршрут движения от одной истории к другой и выстраивать ритм своих встреч здесь не сводится к формально-игровому моменту, он содержательный, концептуальный: если ты сейчас не позвонишь в дверь, то на следующий раз тебе, глядишь, и некому будет ответить… За время существования проекта умерли двое из его героев — их имена в программке теперь обведены прямоугольниками. С другой стороны, дело ведь не только в возрасте, в старости — и предыдущий поток «брусникинцев» пережил трагическую гибель одного из студентов курса, которой, казалось бы, ничто не предвещало. Ничтожность событий, складывающихся в жизнь, и трагичность любой человеческой судьбы с ее неизбежным финалом вне зависимости от того, подходят ли к нему парой в трогательной взаимной заботе, или поодиночке, или с более-менее случайными партнерами, соседями, коллегами… — это парадоксальное ощущение присутствие Бога в мелочах спектакль передает на уровне прям-таки физическом, хотя начисто лишен равно и какого-либо натурализма, и примитивного бытового «мистицизма»: исполнители лаконично и точно, но сдержанно и без гиперболизации передают интонации, жесты героев, манеру их речи, но они не «играют» стариков (как это было, например, в «Бабушках» Светланы Земляковой и много где еще), они технически «этюдным» методом примеряют на себя их опыт, и вдумчиво, и иронично его отражают.

Кстати, у «младобрусникинцев» в репертуаре уже не один спектакль! И если предыдущая, теперь уже «звездная» мастерская Брусникина, где я видел практически все, что-то не по разу, постепенно открывается то одной, то другой индивидуальностью, и до конца не открылась до сих пор, то нынешних второкурсников Школы-студии я влюбился сразу скопом, при том что увидел впервые (кроме Маши Лапшиной, с ней мы знакомы через ее маму, конечно, но как раз Машиной работы мне на моем маршруте не попалось, мы только пересекались при моих переходах из комнаты в комнату), а ансамблевых эпизодов в спектакле нет совсем, кроме общего пролога, даже на эпилог-дефиле с фотопортретами героев вместо (до) обычных «поклонов» они выходят по очереди. Такие они все классные! И такие разные! Само собой, учитывая еще и невозможность увидеть за одно посещение спектакль «целиком», я сразу захотел прийти опять — и вот тут меня ожидало разочарование. Пока запланированы лишь показы в екатеринбургском Ельцин-центре, а в Москве нет. Утешает, что эксперты «Золотой маски» посмотреть успели, а значит, проекту обеспечено выдвижение на премию в номинации «Эксперимент», при том что «До и после» на самом деле — в гораздо большей степени полноценный драматический спектакль, чем большинство постановок на сценах академических стационаров. Ради такого случая работу наверняка возобновят — осталось дожить.