Из точки А в точку Б
«ОНОРЕ ДЕ БАЛЬЗАК. ЗАМЕТКИ О БЕРДИЧЕВЕ», Д.Крымов, ШДИ, Москва, 2013г. (6)
Можно было и так назвать
«Два золотника нафталина на полбутылки спирта. При выпадении волос»
Из «Трёх сестёр» взяты два ключевых события. Одно происходило до начала действия пьесы – похороны генерала Прозорова, второе произойдет после финала – похороны барона Тузенбаха. Действие «Трех сестер» — одна свадьба между двумя похоронами.
Спектакль начинается с того, что выносят труп, заканчивается тем, что уносят труп. Между двумя смертями – не чеховская последовательная сюжетная линия, а скачущая кардиограмма, хаотичное броуновское движение. Режиссер сравнил спектакль с перчаткой, вывернутой наизнанку – из того же знакомого материала, но совсем не знакомая. Смерть – вот что выворачивает перчатку и рвет ровную линию. Смерть все обессмысливает, люди заглянули за черту и потом – истерический смех, черная клоунада, в отчаянии они могут делать ВСЁ ЧТО УГОДНО.
От театра художника – грим, парики, накладки. Материал художника – тела актеров, вместо холста и глины. Живопись по лицу, скульптура из тел. Все остальное из учебного, лабораторного театра – импровизации, актерские фантазии. Фантазии чепуховые, из случайных обрывков самых малозначительных реплик текста, из собственного словесного сора. Текст – самая слабая и непрофессиональная сторона спектакля, текста не хватает (поют профессионально, режиссура и актерское мастерство на высоте). Однако собранная вместе вся эта реникса дает новое качество. Вокзальная суета – петухи, корзинки с едой, книжки – а поезд уже отходит. В Читу – говорит голос вокзального диктора (а они думали в Москву, или в Царство Польское). Эта Чита располагается где-то там, в «могилевской губернии».
К р ы м о в: У нас впервые так много грима — все изменены до неузнаваемости. Лица набелены. Компания клоунов, изломанных и обугленных до гротеска. Вообще это все как на вокзале происходит: на вокзале же разные люди, не только ты со своей компанией. И Протопопов в спектакле крайне странен: он наматывает круги вокруг компании, а в дом его не пускают.
И вдруг выясняется, что Протопопов знает, как по-итальянски «окно»! И еще пять слов знает по-итальянски — единственный из всех! Тогда вдруг потрясенные клоуны начинают его спрашивать с большим респектом, почти как духовного отца: как мне жить? А мне как?