«История Кая и Герды» С.Баневича в Большом, реж. Дмитрий Белянушкин, дир. Антон Гришанин

Наверное, как детский новогодний проект «История…» — именно то, что надо, и таковой задумывалась, но было бы, по-моему, странно рассматривать постановку Большого театра в сугубо прикладном аспекте, как достойного качества музыкальное шоу для семейного культпохода или, что я наблюдал, для корпоратива (часть фойе оказалась выгорожена для сотрудников одного банка, с едой и подарками, разумеется). И может быть, на сцене Театра им. Сац спектакль смотрелся бы уместно, но от Большого поневоле ждешь большего.

Да пусть хотя бы и детский спектакль — это ж не приговор. Кстати, как раз в театре Сац некоторое время назад мне довелось посмотреть детскую, сказочную постановку «Маленький Арлекин» на музыку, ни много ни мало, Штокхаузена — правда, сделанную европейцами.

Наоборот, «История Кая и Герды» — продукт на сто процентов местного производства, если не считать Андерсена, от которого, впрочем, мало что осталось. Сочинение Баневича — типично советский опус периода позднего Брежнева, выдержанный в соответствующей стилистике: невзрачный мелодизм в комплекте с по всей консерваторской науке выполненной оркестровкой и строгое следование заявленному оперному «формату». Однако и детский музыкальный театр конца 1970-начала 1980-х рождал свои шедевры — взять хотя бы куда-то исчезнувшую из репертуара Большого шедевральную постановку «Чипполино» с прекрасной музыкой Карена Хачатуряна, отличной хореографией Генриха Майорова, декорациями того же, что оформил нынче «Кая и Герду», Валерия Левенталя, при том невероятно актуальную по содержанию. Да, видно, сегодня протестно-революционные сюжеты не ко двору: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству?. «История Кая и Герды» в этом смысле — произведение совершенно безопасное, музыка Баневича вряд ли кого-то куда-то способна позвать и повести, тем более на баррикады.

Но музыка-то ладно, пускай — какие-никакие мотивчики. Гораздо сильнее меня угнетало либретто — как уровнем собственно текста, так и драматургической концепцией в целом. По замыслу авторов героям подгадили тролли, они открывают представление, слепя в зал осколками волшебного зеркала, и потом бегают постоянно и повсюду, а один из них тычет Кая через окно сосулькой в грудь, после чего тот моментально с гладких куплетов переходит на истеричный речитатив (хорошие мальчики поют в рифму, это понятно). Признаться, бесконечное мельтешение троллей в первом меня ужасно утомило, но когда они во втором ни разу не появились до поклонов, это тоже показалось крайне нелогичным. Еще зануднее натужное морализаторское повествование Сказочника-Фонарщика, его монолог во втором акте, заполняющий паузу при перестановке декораций между разбойничьим лесом и дворцом Снежной королевы, по ощущениям просто бесконечный, с многократными повторами одних и тех же плоских сентенций на одну и ту же, естественно, дохленькую мелодию, в кругу благодарных юных слушателей.

Вообще выходит, что вопреки заглавию конфликт здесь поначалу развивается между «злыми» троллями и «добрым» Фонарщиком, а Кай и Герда — как их подопытные, наподобие Руслана и Людмилы, ставших жертвами застарелых разборок Наины и Финна в спектакле Чернякова. Только у Чернякова это был режиссерский ход, и надо сказать, неожиданный, остроумный, последовательно реализованный. А здесь, в «Кае и Герде», изначально подобным образом выстраивается вся драматургия. В результате весь первый акт занимают события, предшествующие путешествию Герды, а от ее путевых злоключений сохранились от первоисточника лишь разбойники с северным оленем и собственно Снежная Королева, наряженная в черный балахон, при данном подходе совсем уж теряющая свой царственный статус, несмотря на стражников в остроконечных шлемах и с ледяными трезубцами. Зато в первом акте публике предлагается ярмарочный дивертисмент с участием уличных клоунов (потом те же исполнители выступают за разбойников). Вот на побочные развлечения зрелище богато — фокусы Фонарщика, акробатика троллей, а в дивертисменте возле балагана — и жонглеры, и куклы, и бородатый карлик…

А столько было интересных вариаций на тему «Снежной королевы», начиная с Евгения Шварца. Или вспомнить замечательный музыкальный фильм по сценарию Вадима Коростылева с великолепными песенками Марка Минкова, где тоже был Сказочник, но там его конфликт со Снежной Королевой развивался просто захватывающе (не говоря уже о том, что Сказочника играл Олег Ефремов, а Снежную Королеву — Алиса Фрейндлих). В спектакле Большого театра участвуют достойные артисты — как из молодежной программы, так и мэтры (Ирина Удалова, Максим Пастер). Но, во-первых, им тут особо нечего петь (стоит все же отметить вокал Ольги Кульчинской-Герды, Борис Рудак актерски хорош, да слабоват голосом даже для такого материала), а во-вторых, режиссерское и даже сценографическое решение — подстать музыке и либретто: то и другое морально устарело лет на тридцать, видеопроекция на заднике не спасение от привкуса нафталина. Особенно грустно мне было наблюдать выезжающую из глубины сцены коробку-комнату — я вспомнил, что почти такая же ездила туда-сюда в «Снежной королеве» Шварца, которую я смотрел в детстве, но то в провинциальном драмтеатре середины 1980-х, а это — 21-й век в Большом! И переодевание мужчины в брутальный женский персонаж для пущего комического эффекта (в данном случае одноглазую Атаманшу поет басовитый Николай Демиденко, и выходит привет «Бременским музыкантам») — прием из того же репертуара. Зато пролетающий с Гердой на веревочках муляж северного оленя в натуральную величину (озвученный из-за сцены Александром Миминошвили) своей наивностью скорее посмешил.

Нет, в своем роде «История Кая и Герды» — работа честная, добротная. Семейно-корпоративная аудитория вроде довольна, да и охранники реже смотрят в зал, чаще — на сцену. Не исключаю, что дело в моим восприятии. В свое время один товарищ мне сказал, что у меня глаза забиты осколками зеркала троллей, оттого все окружающее представляется мне в искаженном, уродливом виде — впрочем, товарищ имел в виду прежде всего мою оценку его собственной внешности, а он и доныне, на пятом уже десятке, считает себя неотразимым юношей, не расставаясь с надеждой получить за это в подарок весь мир и пару коньков впридачу.