«Киже», реж. К.Серебренников, МХТ

Мои ожидания оправдались. Меня удивили. Мне понравилось.

Во-первых, Серебренников ломает привычный стереотипный взгляд на историю, да что там, на анекдот, о том, как когда-то слишком радивый писарь замешкался и был создан виртуальный персонаж с французскими корнями. Некто Киже.

На самом деле, не хочется делать анализ того, что есть история, и именно история о Павле I, фигуре неоднозначной. Потому что тогда закопаться можно. Но смыслообразующие моменты в спектакле, как то история с Кантом, прибывшем в Россию рассказать о том, что есть государственность, а также диалог конвойных, а позже могильщиков, неслучайно выделены авторами. Пожалуй, накопленный жизненный опыт тут в большей степени способствует пониманию того, о чем Серебренников создал спектакль.

Во-вторых, актерский состав опять же порадовал. Выбор на роль Павла I Сергея Медведева — плюс. Невероятная пластичность и личностные возможности актера создали картину управленца, для которого важным явилась внешняя форма. А что же главным для императора было? Почему ему было важно наличие Киже? Этого невидимого поручика, дослужившегося через череду бюрократических процедур до полковника (или даже генерала). И что стало с живым Синюхаевым, которого опять же «по бумажке» вымарали из строя. Был человек — нет человека. Все так банально, цинично и уж очень похоже на сегодняшние будни. Сцена гибели Павла I стала своего рода ценой платы за целый ряд слабых и жестоких шагов. Вообще, здесь авторы делают привет шекспировскому «Гамлету», и так и просится мысль о том, что Павел I — зеркальное отражение принца датского. Еще вспоминаются рентгеновские снимки, которые развешивает Павел I.Корона на черепе (привет Йорику), белое одеяло, в котором император появляется (привет Айзеку Азимову — под одеялом ничего не страшно).

Для актеров это какой-то неуловимый праздник (и труд) — играть в предоставленных условиях. Такая игра в игру. И надо сказать, у них это здорово получается. Очень хороши в своих ролях и Ростислав Лаврентьев, и Станислав Беляев, Игорь Хрипунов (Синюхляев), Никита Панфилов. Очень понравились Александр Усов и Василий Ющенко.

Помимо самого тыняновского сюжета, в спектакль очень точно вкраплены эссе Канта. Трио Павла Ващилина в роли немецкого философа и Марии Зориной — переводчицы, Леонида Тимцуника — Аракчеева вызывает спектр эмоций — от исторической перспективы до зрительского восторга. (Павел Ващилин прекрасно, без остановки произносит текст на немецком. Такое ощущение, что Павлик всю жизнь только и говорит на этом языке). А на заднем фоне девочка Авдотья на фоне всех этих разговоров буднично убирает двор. Так и просится на пленку — и на ТВ. Вместо новостей. Девочка Авдотья, готовая вытерпеть за копейку или пятак розги, и через мгновение — глубинная мудрость в глазах. Кристина Бабушкина — невозможно удержаться и не похвалить ее. Она же в роли Фрейлины, которую выдают замуж за Киже: напудривают, наносят ресницы и мушки. Сцена венчания — будто показ потемкинских деревень — абсурдна. Следом — очень красиво придуманные сабли-ножны — фрейлина и офицеры.

Нельзя не отметить костюмы — белый цвет, войлок, бумага, парики… А про музыку хочется написать отдельно, ибо это тоже удача спектакля. То, что попытался режиссер представить оперу, не удивило (задел на «Трехгрошовую оперу» есть). Станислав Беляев, Мария Зорина и Кристина Бабушкина делают то, что до этого в спектаклях Серебренникова делалось в других музыкальных формах. Другие актеры колоритно поют «Едь, едь». Удачно вписывается в спектакль оркестр как полноправный участник действия. В общем, есть где развернуться и актерам, и создателям. И все это происходит в сжатом, но от этого не перестающим быть динамичным, двухчасовом действии.

Цена свободы человека? В чем она? Пуст ящик, молчит отечество. Тихо в могиле. Страшно в могиле.
Анекдот, где успешную карьеру делает несуществующий Киже — этот дым, пустой звук, облако пыли, а живой человек уничтожается росчерком пера — наш абсурд жизни.

Зрителям же хочется пожелать больше свободы, особенно внутренней, и умения видеть больше, чем то, что происходит на сцене. Потому что думать на спектакле, вызывать себя на размышления — это гражданский поступок. Как и этот спектакль, которым режиссер Серебренников, а в его лице Художественный театр, удачно продолжает традицию постановок, общей мыслью которых является обращение к самому себе. Спектакль, в котором ружья — кларнеты, шпаги — люминисцентные лампы, а герои — на бумаге и в жизни — как пятна пальцев от штемпельной подушки, получается открытым, живым, отчасти смешным (ироничным), и все же полным неуловимой мысли о том, что мы живем не просто так. Надо жить не зря.